Я -волк. Это-каменный уступ. Такой высоокий, каменный и обязательно близко-близко к луне. Да.
Луна... луна как лыба чеширского кота, по всем законам жанра-огромная как прибитый гвоздями к небу сырный шарик. Может быть своего природного цвета, но так не интересно... нет. Она обязательно молочно белая, как того требует кинематограф или напротив невообразимо голубая- как любят себе представлять романтичные канарейки возраста "на выданье" читая об отважном принце в лесу, где собственно и должен сидеть я. В лесу, да, да, мои дорогие. В самом темном-темном лесу я должен сидеть на том самом каменном выступе и надрывать свое горлышко ради желания какой то помешанной на волках романистки.
И вот... Справа от меня сырная луна, я один на глыбе высотой в многоэтажный домик и тупо пою.

Такова моя судьба. Для этого я накарябан острым кончиком карандаша на черновике. Я - волк. Но я -голубой волк. Почему голубой? потому что у моей авторши были светло синие чернила. Я не виноват в таком исходе, а вот -страдаю.
Страдаю, не возражайте !Все волки черные. Все! Такова ограниченная фантазия  писательниц. принц -красивый. Конь -белый. Волк -черный. Волк сидит в лесу, который растет недалеко от замка. Даже красную шапочку съел мой нормальный по цвету сородич. Темно-серый, почти черный.
но я не стану вам жаловаться. Моя авторша -милая девчушка, лет 13 отроду, любит диснеевские сказки, эти пошлые расказики об американской мечте и маму, которая у нее - художник. И вот именно в такой семье я и родился. Местом моего рождения был последний лист тетради в клеточку, да, это так мило.... для меня, по крайней мере. Время рождения - урок математики, по-моему 6-ой по счету в ее расписании.
Я помню свое рождение плохо, хотя наверное по всем законам морали именно глаза автора и ее движения должны были стать моими первыми воспоминаниями. Со мной случилось совсем другое. Мои контуры были светло-синими, даже голубыми. У нее ведь был весь набор цветных карандашей, мне помнится....
Но именно в том что я был нарисован голубым карандашом меня и покорило. Я такой -один. Я - единственный. И я сижу на уступе.

По носу хлопает противоположная страница и я оказываюсь погруженным в приятный мрак, пахнущий чернилами и листами, исписанными до звонкого шебуршания при переворачивании... Я люблю свою хозяйку, эту маленькую примерную девочку, которая хорошо учится, но любит рисовать позади тетрадки. Как можно не любить ее? А луна мне уже почти родная, хоть так и просит что я кусанул ее за ее пышный бочок. Жаль, что мне не нарисовали клыки как у какого нибудь выдающегося оборотня или саблезубого тигра... Эх. Хотя... признаю, я маленький. Нет, я юный. И не только по времени, которое я существую на обороте, но и по душе, по мыслям. Я не могу рассуждать о вселенском беспорядке и власти, о выживании слабых\сильных, но я вижу луну перед глазами и отчаянно хочу увидеть глаза своей хозяйки...
Если бы меня нарисовали чуть-чуть по -другому...

Спящая красавица. Так говорила ее мама, так говорила она сама. Я помню эти два слова, часто повторяемые вместе. Каждое утро. "Спящая красавица" - звучало в утренней дымке рассвета из за полуспущенных жалюзи. Это было ее имя? Я не знал.
Она говорила, пока рисовала. Со мной? Я тешил себя этой надеждой...
О ее мире я не знал ничего. Только то, что мог вспомнить по многочисленным преданиям волков -иллюстраций, обитающих на страницах сказочных историй и романов.
И по закону какого то эфемерно, незнакомого мне жанра, я должен был ждать ее принца. Принц не заставил себя ждать...